Оскар Рабин

Родился Оскар Яковлевич 2 января 1928 года в Москве в семье врачей - Якова Рахмиловича Рабина и Вероники Мартыновны Андерман. Отец умер от рака желудка в Москве, когда будущему художнику было 5 лет.
В начале 1930-х годов его мать назначили главврачом культбазы и вместе с ребёнком отправили на Крайний Север СССР, в Ханты-Мансийский национальный округ.
Как об этом вспоминал сам Оскар: «Ханты и манси приезжали за мукой, солью, патронами, а культбригады разъезжали по стойбищам… Мать постоянно участвовала в этих поездках. И не столько в качестве врача… сколько как агитатор. Язык ханты и манси она выучила очень быстро». Вернулись они в столицу за несколько лет до начала войны.
В Москве маленький Оскар посещает музыкальную школу и школьный кружок рисования. В книге «Три жизни» он вспоминает: «Я стал рисовать каждую свободную минуту… почти на всех уроках, рисовал дома, пока мама не загоняла меня спать. Карманные деньги, уходившие прежде на конфеты и мороженое, тратились теперь на краски и кисточки».
В июне 1941 года началась война. Здоровье матери, подорванное на Крайнем Севере, ухудшилось, и холодной зимой 1942 года мать умерла. «Оставшись дома один в ледяной, черной от копоти комнате, я плакал долго и не мог остановиться… Пока жива была мать, я постоянно чувствовал ее внимание и скрытую ласку. После ее смерти до меня никому не было дела… Целый день я лежал в промороженной комнате и думал только о том, чтобы поскорее наступило утро, когда пойду в магазин и отоварю свои четыреста граммов черного хлеба».

Осенью 1942 года Оскар Рабин знакомится с Евгением Леонидовичем Кропивницким и начинает посещать занятия под его руководством в художественной студии Дома пионеров.
С 1946 по 1948 год Рабин становится студентом Рижской Академии художеств, где увлекся романтической манерой в живописи, натюрмортами. А спустя два года, юноша перевелся в Московский государственный художественный институт им. В.И.Сурикова и в корне изменил свой взгляд на искусство, увлекшись авангардом. В 1949 году несмотря на то, что у Рабина среди студентов было прозвище «наш Репин», его исключили «за буржуазный формализм». После этого он возвратился к своему первому учителю Е. Кропивницкому.
В интервью газете «Известия» Оскар Рабин вспоминал: «Сергей Герасимов меня взял тогда на второй курс Суриковского института. Но жить было негде. Добиться общежития — невозможно. Чёрт знает, где жил и болтался. Месяца четыре поучился. Но разве это учёба? Кончилось тем, что пошёл работать — устроился под Москвой, на Долгопрудной, грузчиком по разгрузке вагонов. Там строилась водопроводная станция. Работали заключённые — не политические, а уголовные. Всякие — и убийцы, и блатные. Проработал там одиннадцать лет.»
В 1950 году Оскар влюбляется и женится на художнице Валентине Кропивницкой, дочери своего учителя – Евгения Леонидовича. Эта женщина достойно пройдет с художником длинный жизненный путь, деля с ним и горе, и радость.
В конце 50-х Оскар вместе с Е. Л. Кропивницким создали группу «Лианозово», куда в последствии вошли многие представители нон-конформизма — Генрих Сапгир, Игорь Холин, Ян Сатуновский, Всеволод Некрасов, художники Николай Вечтомов, Лидия Мастеркова, Владимир Немухин, а также художник и поэт Лев Кропивницкий.
«Лианозовская группа» в те годы собиралась в бараке, который на протяжении семи лет был практически центром столичной культурной жизни.
Они словно жили отдельной параллельной жизнью, а их творчество служило не рупором идеологии и не средством прославления достижений СССР, а было возможностью выразить личный, непафосный, взгляд на жизнь и на то, что в ней происходит. Они могли рисовать запрещенные абстракции, кроме того, их интересовали эксперименты ранних русских авангардистов и творчество западных художников.

Сам же художник писал: «Я изображаю жизнь через себя, беря предметы и превращая их в предметы-символы, придавая им второй смысл, вторую функцию, дополнительную к обычной, которая характерна для них в жизни. Прибавление каждого нового предмета к предметам, уже давно освоенным, — всякий раз проблема. Иногда это происходит сознательно, иногда случайно. Порой натыкаешься на предмет, который раньше тысячу раз видел, думал о нем и даже пытался нарисовать. Но вдруг как раз сейчас увидел его по-иному, увидел тот самый дополнительный смысл, который могу ему придать».

Продолжение следует….

В 1957 году во время VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов Рабин был награжден почетным дипломом на фестивальной выставке за представленный натюрморт. Став лауреатом фестиваля, он впервые получил возможность зарабатывать живописью на жизнь. Он устроился художником-оформителем на комбинат декоративно-прикладного искусства. Тогда же, окрыленный происходящими вокруг изменениями, он начал устраивать в своей квартире воскресные показы картин других художников и на некоторые из этих картин даже находились покупатели.
Барак № 2, в котором жил Рабин, превратился в центр художественной жизни неофициальных художников и поэтов. Его начинали посещать известные коллекционеры Костаки, Мясников, Нутович, а потом и иностранные дипломаты и журналисты.
Однако первый же иностранный покупатель, американский журналист, был задержан милицией, не успев даже донести картину до дома.
В 1960 году Лианозово вошло в черту города Москвы, но до этого момента большинство иностранцев не имело права покидать пределы Москвы, посещая квартиру Рабина. С присоединением Лианозова к Москве число иностранных покупателей стало расти. Одновременно началась острая критика Рабина и его окружения в советской прессе. Первым стал фельетон «Жрецы „помойки № 8“» в Московском Комсомольце:
Не говоря уже о том, что «произведения» Рабина вызывают настоящее физическое отвращение, сама тематика их — признак его духовной убогости. Роман Карпель."
Пресса критиковала Рабина за очернение Советского Союза, депрессивность картин, подыгрывание буржуазным критикам социализма.